Видеть цвет

В первый день Пражского фотофестиваля «Praguetakeaway» Павел Косенко проводил свой мастер-класс «Как научиться видеть цвет?»

Если занятия от Илоны Пулкстене есть Creative thinking, то мастер-класс Павла Косенко — классический Think different. Если добавить сюда утверждения «всё на самом деле максимально просто» и «всё одно и то же», то объяснить суть происходившего могу на примере работы с текстом. Следующий абзац можно пропустить, а можно и прочитать для общего развития.

Существует фоносемантика — направление в лингвистике, предполагающее, что звуки могут нести смысл сами по себе. Есть понятие «звукобукв», и есть некоторая уверенность, основанная в том числе и на эмпирических данных, что звукобуквы ассоциируются на подсознательном уровне с определённым признаком и определённым цветом. Можно изучить труды А.П. Журавлева, который в своей книге «Звук и смысл» очень подробно описывает сей феномен. Плюсом есть несколько научных центров, в которых изучали фоносемантику и психолингвистику, и даже выпустили несколько компьютерных программ, обрабатывающих тексты. Я работаю на программе «Диатон». Программы популярны в узких кругах копирайтеров и тех, кто работает с текстами в промышленных масштабах. В рамках данной статьи мы будем говорить только о цветовых ассоциациях, чтобы а) убедиться, что «всё одно и то же», б) работа с цветом — как работа с текстом, только вместо букв и слов фотограф управляет окрашенными объектами (или наоборот, что вполне может быть).

Для примера методом научного тыка я выбрал фрагмент рассказа Михаила Пришвина «Весна света».

Так вечерело, но голубые вечерние звезды не показались в Москве: все небо оставалось голубым и медленно синело. На этом новом голубом фоне в домах там и тут вспыхивали лампы с разноцветными абажурами; никогда этих абажуров в сумерках не увидишь зимой. Возле полузамёрзших луж от растаявшей звёздной пороши всюду слышался детский восторженный крик, детская радость наполняла весь воздух. Так дети в Москве начинают весну, как в деревне начинают её воробьи, потом грачи, жаворонки, в лесах тетерева, на реках утки и кулики на болотах. От детских весенних звуков в городе, как все равно от птичьих криков в лесах, мои ветхие одежды с тоской и гриппом вдруг свалились. Настоящий бродяга при первых весенних лучах и вправду часто бросает своё тряпье при дороге…

Согласитесь, очень «визуальный» текст и потому категорически нам подходит. Если «прогнать» его на «Диатоне», программа выдаёт следующие цветовые ассоциации.

А вот немного размытый цветовой код, для наглядности.

Согласитесь, полностью совпадает с использованными в тексте «голубые», «голубым и медленно синело», «на голубом фоне». То есть, если Михаил Пришвин хотел создать «видение» фонового голубого с медленно синеющим — то он это каким-то образом это сделал. Весна и лес дают немного зелёного. В итоге, получается «голубой-синий-зелёный», что полностью соответствует как формально задекларированным цветам, так и наиболее ожидаемому ассоциативному ряду, который порождает текст. Ну и чисто визуально картинка вполне себе так, гармонична. Стоит отметить, что у нас приглушены «разноцветные абажуры» и «сумерки».

Далее, мы берём на себя наглость и упрощаем текст, убирая постепенно «красивости» и оставляя чистый функционал.

Вечерело, вечерние звезды не показались в Москве. В домах там и тут вспыхивали лампы с разноцветными абажурами. Возле полузамёрзших луж всюду слышался детский восторженный крик, детская радость наполняла весь воздух. Дети в Москве начинают весну. От детских весенних звуков в городе мои ветхие одежды вдруг свалились. Настоящий бродяга часто бросает своё тряпье при дороге…

В этом варианте пропадает голубой, появляется жёлтый. Но однозначно, картинка «распадается», хотя и разноцветно. Режем по живому дальше.

Вечерело. В домах вспыхивали лампы. Всюду слышался детский крик, детская радость наполняла воздух. Дети в Москве начинают весну. Мои ветхие одежды свалились. Настоящий бродяга бросает своё тряпье.

Тоже нет голубого, опять какой-то хаос. Но мы не останавливаемся, мы упрямо бросаем вызов классику. Вот почти все обнажённые смысловые единицы текста.

Вечерело. Вспыхивали лампы. Дети в Москве начинают весну. Мои ветхие одежды свалились.

Появился голубой, синий, зелёный, но полный диссонанс вносит невесть откуда пристроившийся чёрный.

Упрощаем дальше.

Вспыхивали лампы. Дети начинают весну.

Цвет опять «развалился», черный+серый — грязь, сиреневый+голубой+синий — сумерки.

Смотрим как вариант:

Вечерело. Дети начинают весну.

Сиреневый, зелёный, синий и полное отсутствие голубого.

Доходим то точки-ручки.

Дети начинают весну.

Над нашими голубым и синим доминирует сумеречный сиреневый, что как-то не соответствует жизнерадостному, казалось бы, «Дети начинают весну». Ну вроде по смыслу и весело, а голубой и синий — в загоне.

И получается, что товарищ Пришвин в исходном фрагменте текста добился наиболее адекватных цветовых ассоциаций. Ну и очевидно — по мере упрощения текст становится все менее и менее интересным. Пропадает целостность и задор. Цветовые ассоциации переходят от хаоса к некоторой стройности, близкой к исходнику, но с другим акцентом.

Собственно, всё то же и в фотографии: управляя окрашенными элементами в кадре (держа в уме, конечно, последующую обработку) можно получить по-настоящему и буквально читаемую картинку, которая ещё и интересна.

Ну и чем больше деталей (оттенков), тем больше связей и тем будет более насыщенней текст того критика, который заметит фотографию и раскатает её по полочкам, сидя под цветным абажуром. Ведь если фотограф видит цвет, то кто-то же видит и текст, который рождает фотография, и без которого она беспомощна. И как оказывается, цвет и текст имеют гораздо больше общего, а вернее — это всё есть одно. Отраженные от цветного объекта волны раздражают глаз, и человек видит изображние. Фотография, через цвет, композицию, ассоциативные связи, сюжет и много-много чего ещё раздражает разум, который и реагирует на фотографию текстом.

Одним словом, think different и ходите на мастер-классы.

Короткий URL: https://photoekb.ru/?p=10733